В Екатеринбурге рассматривают дело об убийстве 2000-го года. Убит авторитетный бизнесмен Алексей Зубакин, заказчик — мёртв, посредник — под следствием, исполнитель — не известен. Дело нашумевшее по многим причинам. В нем, одна за другой, всплывают истории об околокриминальном бизнесе нулевых, появляются призраки лихих 90-х, друзья оказываются предателями, а предатели — силовиками, местами из шкафов вываливаются скелеты, из карманов — фиги, из-за пазух — камни… И очень-очень большие деньги.

Примерно так выглядел бы трейлер к этому затянувшемся процессу, где в предыдущих сериях обвиняемый в исполнении убийства был дважды единогласно оправдан присяжными. Правда, российская правоохранительная система, в отличие от сценаристов HBO, к третьему сезону, в общем-то, не предложила ничего нового. За исключением очередного состава присяжных и нового председательствующего (на этот раз — женщина). Зато неожиданные повороты сюжета подкинули свидетели, которые решили больше не участвовать в криминальном сиквеле.

Теперь — по существу.

Кто убил бизнесмена Зубакина?

Ранним утром 21 декабря 2000 года в Екатеринбурге, в районе ЖБИ, произошло убийство. Авторитетный бизнесмен Алексей Зубакин приехал к дому своего партнёра на внедорожнике, вышел из машины, в это время к нему приблизился неизвестный и несколько раз выстрелил в жертву. Как это произошло — никто не видел и не слышал (подробная хроника здесь). Позже Клок сказал, что стреляли из пистолета Марголина с глушителем, причем, пистолета было даже два. Впрочем, оружие не найдено до сих пор. Как и не установлен киллер (если он был), которого тогда еще милиция не смогла найти по горячим следам. В целом складывается впечатление, что правоохранители тогда не очень торопились расследовать дело (например, только почти через 25 лет проявился некий «очевидец», который заявил, что не помнит, был ли вообще допрошен силовиками в первые дни после убийства).

Подробности стали всплывать только через много лет после небезызвестных событий, когда были задержаны ключевые фигуранты — заказчик Дмитрий Дейч, бизнес-партнер убитого (Дейч скончался в 2023 году), и Михаил Клок (который сознался в посредничестве,находится под следствием, утверждает, что очень болен и даёт показания по ВКС из Бутырского суда Москвы). Напомним, оба ранее заключили скандальные досудебные соглашения, из которых выяснилось, что дело об убийстве Зубакина «порешали» и замяли после крупных взяток высокопоставленным правоохранителям. Клок после досудебки попал в отдельное производство, и дело оставалось за малым — посадить киллера.

Так в деле появилось имя Насими Мамедова, которого Клок называет исполнителем убийства. Сейчас Мамедов занимается производством по своим же запатентованным технологиям в Екатеринбурге, а в конце 90-х он был студентом юрфака и подрабатывал водителем у Михаила Клока. Словом, всё обвинение Мамедова, как обращают внимание адвокаты, строится только на показаниях его бывшего «работодателя» Клока.

Два предыдущих процесса показали, что прокуратуре не удалось предоставить суду присяжных убедительные доказательства вины Мамедова. Оправдательный вердикт дважды был единогласным.

«Врать не хочу». Чем доказывали

Новую коллегию заседателей, в отличие от двух предыдущих составов, можно сказать, лишили чувств и эмоций. Напомним, ранее показания некоторых свидетелей, родственников, выступавших перед присяжными, изобиловали не только личными оценками фигурантов, но и прямыми обвинениями. Не обошлось без слёз, а также требований закрыть процесс от СМИ. Впрочем, тогда даже прокуратура подошла к делу весьма творчески — напомним, присяжным показывали нарисованные на ватмане пятна «крови» в натуральную величину, а после гособвинитель зачитала немаленькое обвинительное стихотворение в свободно-гомеровском стиле, где эмоционально повествовалось о том, как «не стереть дыр, что голову пробили», про «вечный плач» и «нарисованное алиби». Некоторые свидетели, выступая перед коллегией признавали, что узнали о некоторых данных вообще «из материалов дела спустя 20 лет», а кто-то и вовсе «из СМИ».

К третьему кругу стороны договорились сдерживать эмоции и тщательно выбирали, какие фрагменты показаний оглашать перед присяжными.

Например, предлагалось не зачитывать перед коллегией фразы типа «он разрушил нашу семью» и т.п., чтобы исключить эмоциональное воздействие. В сухом остатке присяжным на этом этапе процесса в качестве доказательств показали кусочки металла, фрагменты пуль, извлечённые из тела, несколько прикрепленных к делу изображений плохого качества, видеозаписи, на которых Клок обсуждает с полицией, как «решить дело» и «отскочить» от обвинений, показания умершего заказчика Дейча (в которых он заявляет, что не знал, кто был исполнителем).

Также перед присяжными допросили свидетеля Константина Кулика, который в 2000 году жил в доме на улице Высоцкого, где произошло убийство. Напомним, именно Кулик вызвал милицию на место преступления, увидев во дворе тело убитого. Между тем ни момента стрельбы, ни стрелявшего он не видел. В показаниях много лет спустя он вспомнил, что видел в то утро в своем подъезде невысокого человека в черной куртке с капюшоном (рост самого свидетеля 191 см). Лица этого человека свидетель не видел (тот стоял спиной), запомнил только «широкие плечи». Человек в черном показался свидетелю подозрительным, потому что, с его слов, в то время в подъезде регулярно появились наркоманы, а шприцы валялись прямо на лестничных площадках. «У нас наркоманов было полдома…На каждом этаже… Все ребята молодые и все уже там на том свете… Спускаешься [всюду] иголки». Однако заговорить с этим человеком свидетель не решился, голоса его не слышал. Ещё через некоторое время, по словам Кулика, он увидел бегущую вдоль дома «тень». Утверждать, что это был исполнитель убийства, он не может, предполагая, что это может быть, например, человек, выгуливающий собаку. Также свидетель сомневается, что у бегущей тени «было что-то в руках» (на одном из прошлых заседаний, напомним, он говорил, что у человека, как ему показалось, что-то было в правой руке). «Врать я не хочу. Вообще, начинаю сомневаться, что что-то видел в руках. Сложно всё», — заявил свидетель.

Также он добавил, что «не помнит, чтобы его допрашивали» после убийства. После вопросов гособвинителя и адвокатов, свой вопрос свидетелю задал обвиняемый Насими Мамедов: «Вы видели, что я стрелял?». Свидетель на это ответил уверенно: «Нет».

Медкарта в день убийства

Живой интерес присяжных вызвал эпизод с медицинской картой, которая могла бы претендовать на безусловное алиби обвиняемого, если бы врачи фиксировали не только дату, но и точное время приёма. Медицинский документ, напомним, случайно обнаружила мама Насими Мамедова, ее показания также зачитали перед присяжными. По словам сестры Насими Мамедова, их мама тогда заболела и стала листать книгу в поисках народного рецепта. Если бы не болезнь, то медкарта, по словам стороны защиты, так и осталась бы в книге и никто бы о ней не вспомнил. Впрочем, гособвинение к этому аргументу отнеслось скептически. В амбулаторной карте была указана дата — 21 декабря 2000 года, в тот день Насими Мамедов был на приёме врача-аллерголога с симптомами конъюнктивита, где ему назначили специальное лечение. Свои записи в медкарте подтвердила сама врач, которая вела прием 21 декабря. В суде она рассказала, что принимала пациентов в тот день с 8 утра до 14:30. Вспомнить лицо Мамедова она не смогла, что, конечно, неудивительно спустя 25 лет. Также в меддокументах было указано, что у Мамедова и до этой даты Х были проблемы с глазами, и он периодически наблюдался у врачей.

Кто не пришёл

В суд на третий круг неожиданно не явились вдова убитого бизнесмена Зубакина, а также сожительница Михаила Клока, которые на предыдущих заседаниях давали подробные показания перед присяжными. Так, в суд на этот раз не явилась Ольга Спирато (со слов Клока — его неофициальная жена, с которой они живут много лет), через принудительный привод доставить ее не удалось, дверь в квартире никто не открыл, по телефону никто не ответил. Напомним, на одном из предыдущих заседаний в показаниях свидетельницы были обнаружены существенные противоречия. Так, при первом рассмотрении дела она заявляла, что никогда не видела оружие в руках у Мамедова, а также не видела, как он стреляет. В следующем процессе она сказала, что видела, как обвиняемый «стреляет по банкам в лесу» (и, соответственно, видела у него в руках оружие). Тогда защита посчитала это значимым противоречием, и на этот момент обратили внимание присяжных. По словам защиты, нестыковки и путаница также были в заявляемых датах, встречах, данных о том, как и при каких обстоятельствах сожительница узнала от Михаила Клока об убийстве и т.п. Из-за неявки свидетельницы в суд было предложено огласить некоторые фрагменты из ее прежних показаний перед присяжными, но стороны не смогли договориться и в итоге было принято решение не оглашать их вовсе.

Также от участия в процессе отказалась вдова убитого бизнесмена. Ранее она утверждала, что «не сомневается в том, кто совершил убийство». К третьему кругу потерпевшая сослалась на состояние здоровья и попросила не беспокоить ее и не оповещать о заседаниях.

Главный обвинитель

Главный свидетель обвинения лично в суд также не явился — он в очередной раз выступил посредством ВКС. Правда, на этот раз из Бутырского суда Москвы. В предыдущем процессе, напомним, он появлялся по ВКС из Хамовнического суда столицы.

Михаил Клок утверждает, что «лежит в больнице, в хирургии» и жалуется на состояние здоровья. Показания он дает, находясь в кресле-коляске для маломобильных. Перед допросом судья напомнила, что он, как лицо, в отношении которого дело выделено в отдельное производство в связи с досудебным соглашением, не предупреждается об ответственности за дачу ложных показаний.

Клок в очередной раз подробно рассказал, как его друг Дейч попросил помочь устранить Зубакина, как они договаривались и как Клок искал исполнителя. На вопрос, почему Дейч обратился с этой просьбой именно к Клоку, тот ответил, что причины могут быть в его судимости, «связях в криминальном мире», их близких отношениях, ЧОПе, в котором всегда есть оружие. «Я не могу сказать, почему он обратился <...> Сказал: “Миша, чё мне делать?” Но откуда я знаю? Это твой кент (речь о Зубакине — прим.ред.) Он был сильно напуган, я понял, что он серьезно», — рассказал в суде Клок.

Он утверждает, что для исполнения заказа договорился с бывшим на тот момент водителем Насими Мамедовым, так как они «виделись каждый день» и тот был «спортивным». По словам Клока, он устроил встречу киллера и заказчика на кладбище — через «стенку», с передачей записки, чтобы никто никого не узнал. После, в день убийства, лично привёз исполнителя на место (правда, на автомобиле сожительницы), подождал его там полчаса, а затем они вместе уехали на Шарташ «топить пистолеты» в рыбацкой лунке... Позже пистолеты дважды безрезультатно искали водолазы в обозначенном месте. В своих показаниях Михаил Клок — и на прежних процессах, и сейчас — часто повторяет фразы «я не помню», «точно не скажу», даже в контексте существенных эпизодов вроде места и времени передачи денег за убийство. Суммы, к слову, тоже озвучивались разные. Напомним, защита ранее неоднократно обращала внимание на противоречия в показаниях Михаила Клока. Он же утверждает, что многое «проявилось» в его памяти якобы только после очной ставки с заказчиком убийства. Которого сейчас допросить уже нет возможности «ввиду естественных причин».

Обвиняемый в заказном убийстве предприниматель Насими Мамедов заявляет, что не виновен. Защита полагает, что в этом многосоставном сложном деле, где на кону миллионные активы и фигурируют высокопоставленные погоны, их подзащитного могли сделать «крайним». Прокуратура на прошлой неделе закончила с доказательствами перед присяжными, однако «доказательств вины подсудимого в деле по-прежнему нет», говорят адвокаты.

Напомним, Мамедов и его защитники выступали за то, чтобы процесс был максимально открытым, в том числе с фото и видеофиксацией, однако суд по просьбе потерпевших съёмку запретил. Третий вердикт по этому делу, по словам адвокатов, ожидается уже на этой неделе. Также напомним, что решение по предыдущим процессам выносили судьи Кировского районного суда Сергей Савинов и Юрий Радчук. Постановления были отменены в силу разных «процессуальных причин». Сейчас дело рассматривает судья Кировского суда Екатерина Иванченко, а на прошлой неделе во время одного из заседаний случился скандал – возникло подозрение в попытке срыва судебного процесса.

Поддержать редакцию